«В начале войны люди очень надеялись, что их заберут. Я говорю пацанам — пишите, добивайтесь, звоните. Но они считают, что никому не нужны».
Девять лет — от звонка до звонка, три из которых — в войну. 62-летний мариуполец Дмитрий Павлович (имя изменено в целях безопасности) освободился из колонии на неподконтрольной территории Донецкой области и рассказал «Донбасс СОС», как «зэки» переживали обстрелы, что думают о войне и почему стремятся выехать из зоны АТО.
Далее — прямая речь с мыслями и воспоминаниями экс-заключенного, с минимальной редактурой.
Семь месяцев — без света, воды и еды
Я сидел в Енакиевской 52-й исправительной колонии в Еленовке и в 124-й Донецкой колонии: обе были на передовой во время боевых действий. Мы видели как бомбили, как стреляли по беспилотникам. Обе колонии попали под обстрел: в енакиевской разорвало столовую вдребезги, погиб человек из Мариуполя, а в Донецке — одному разорвало голову, разбомбило «калитку» — люди сбежали, правда потом их назад вернули.
В 52-й сидели семь месяцев без света, без воды, без еды. Это вообще ужас, что было. Выживали. Правда, буржуйки начальство разрешило срезать на промзоне, мы затянули их в свои спальные помещения. Это была осень-зима 2014. Тогда нам давали кружку масла на троих, муку — мы пышки пекли. Лес где-то пиляли и привозили, хоть топили. Правда весной сажи столько было в комнатах — представьте, буржуйка стоит в «хате».
А потом нас перевели на 124-ю. Обещали УДО, но по итогу оттуда вообще никого не выпускали: «на глушняк» — до конца. Хорошо, хоть по концу срока отпускали. Из 52-й я бы может и выехал на (подконтрольную — ред.) территорию Украины, освободился бы там, а в Донецке — ничего не получилось. Сюда тоже привезли — нет отопления. Ни за что могли посадить в изолятор — на ровном месте, без причины, на 10-15 суток. В клетку могли отправить на улицу, часа два-три на холоде держать в этом «вольере».
Должны были выезжать — и резко отменили
Шла речь об эвакуации. Тогда практически все ребята хотели выехать. В 2014-м, где-то перед Новым годом. Собирались нас вывозить из Енакиево в Артемовск, и мы уже сидели на сумках, завтра должны были автобусы какие-то быть. А потом резко отменили. И говорят, «хорошо, что отметили», потому что эту дорогу накрыли минометным огнем.
Сейчас у меня на руках список из 53-х человек. Но выехать, на самом деле, хотят больше — некоторые просто потеряли надежду. Многие, как и я, мариупольские. Хотели писать заявления, а им говорят (администрация колонии — ред.): «Вы можете даже не писать. Это временно оккупированная территория…»
В начале войны люди очень надеялись, что из заберут. Сейчас — не верят, апатия ко всему. Я говорю пацанам — пишите, добивайтесь, звоните. Но они считают, что никому не нужны.
Давят на всех, что «Украина вас бросила»
С первого дня, как приехал на 124-ю, я начал писать, чтобы меня вывезли. Но документы эти никуда не выходят. Права человека нарушаются полностью. Там есть люди из Донецка, которые не хотят сидеть в этой колонии, а хотят выехать, чтобы обжаловать судебное решение о своему делу. Но обращения в прокуратуры Украины и «ДНР» бесполезны, никто ничего не делает.
Нас — граждан Украины — бросили на произвол. Вот что обидно. Давят и говорят: «Украина вас бросила». На 124-й начальник сказал: «Мы ничего против не имеем, ваши заявления подаем, пишите, сколько хотите» — а сам улыбается сидит. Понятно, что он никуда эти заявления не передает, это однозначно.
За три года, пока я там был, удалось выехать только троим, у которых были серьезные связи. Хотя мы все хотели выехать. Родные куда только не обращались, чтобы вытянуть нас. Все бесполезно. Как будто мы не люди, а непонятно кто.
Переломанные ребра и позвонки, а они говорят «Упал»
В 52-й был Сэм, он такой парень, молчать не будет, сам крепкий. Так он им прямо сказал: «Я выеду в Украину, меня отпустят — и я буду давить вас голыми руками». Его вывезли в Донецк, что там происходило — никто не знает. Сильно избили, привезли назад — он не мог передвигаться, в камере так и умер. Переломанные и ребра, и позвонки, весь в синяках — а они говорят «Упал»… Таким образом вывозят людей — а куда они деваются, никто не знает. Много случаев таких было.
Другой тоже им прямо говорил: «Вы террористы! Оккупанты» — за что постоянно сидел в изоляторе. Хотя там люди, на самом деле, бояться слово сказать: могут забить, в какую-то «хату» кинуть — и будет, как с Сэмом. Там много болтать нельзя.
На работу насильно гонят. Какая работа? Я им сказал — поднимать ваше «ДНР» не собираюсь!». Я тогда заболел, и мне удалось «пропетлять» (избежать — ред.) изолятор.
«Я же не мог сам выехать!»
Я освободился, сейчас нахожусь на украинской территории, дома, в Мариуполе: стал на учет, получил водительские права. Рад, что уже на родине, здесь дышится легко. Помогают родные и близкие, благодаря им все хорошо.
Написал заявление в прокуратуру — чтобы мне компенсировали моральный ущерб за то, что оставили на той территории: я же не мог сам выехать! Хочеться, чтобы к нам относились, как к гражданам Украины, а не как к каким-то отбросам общества.
Материал написан при поддержке программной инициативы Права человека и правосудие международного фонда “Відродження”. Позиция международного фонда “Відродження” может не совпадать с мнением авторов.